Димитриевская (Дмитриевская) родительская суббота в 2018 году – 3 ноября

Димитриевская (Дмитриевская) родительская суббота в 2019 году – 2 ноября

Димитриевская (Дмитриевская) родительская суббота в 2020 году – 7 ноября

Димитриевская родительская суббота  – поминальная  суббота перед  днем памяти великомученика Димитрия Солунского (26 октября  по старому стилю). Людям «советского» возраста, приходящим поминать в родительские субботы своих усопших, проще запомнить этот день по другой дате:  где 7 ноября – «красный день календаря», там где-то рядышком перед ним – и Димитриевская…

Народная традиция крепко связала этот день с Куликовской битвой:  дескать,  благоверный князь Димитрий Донской  просил в этот день преподобного Сергия Радонежского отслужить панихиду по воинам, полегшим в Мамаевом побоище…

Правда, в «Православной энциклопедии»  мы читаем, что слова из  Киприановской редакции «Сказания о Мамаевом побоище», созданной в середине 16  века : «И чтобы тебе пети понафида и служити обедня по всех по них избьенных. И тако бысть, и милостыню даде, и преподобнаго игумена Сергиа корми, и всю братию его» – не связаны напрямую с Куликовской битвой. В богослужебном уставе этот день не отмечен как поминальный, и народная традиция (вероятно, еще древняя, дохристианская) поминать в этот день усопших  не сразу стала церковной.

Тем не менее тысячи  россиян   заходят в этот день в православные храмы, ставят свечи, кладут на  канунник продукты и пишут в поминальных записочках имена своих умерших близких.  Стопы записочек, вереница имен… Горят свечи, поет хор, воздух светло-синь от кадильного фимиама, люди стоят плечом к плечу, и мнится, что пространство храма в этот день расширяется, увеличивается вдвое: плечом к плечу стоят здесь незримо и наши усопшие, для кого поминальная наша молитва – поддержка и утешение…

Один из самых болезненных вопросов в такие дни –  можно ли поминать тех, кто умер некрещеным?

Распространено среди прихожан  такое мнение:  молиться можно только о крещеных и умерших в вере, перед кончиной исповедавшихся и причастившихся св.Таин  (знаю монастырь, монахини которого учат паломников: молитесь только о самых близких, и то с осторожностью, за верующих, а за некрещеных – даже за самых близких нельзя, мол, человеку бы свои грехи отмолить, а  молиться о других – брать на себя  еще и их грехи, сие есть дерзость и неразумие пред Богом…)

Что ответить  усвоившим такой взгляд на молитву? Отвечаю просто: молитва и милостыня наша о душе усопшего  – в помощь такому человеку.

И вот представьте: один человек сидит себе на берегу, а другой тонет – кого надо спасать? Тонущего. Так кому первоочередно нужна молитва-помощница, верующему или неверующему усопшему? Понятно, что неверующему, тому, кому после смерти тяжелее…

Конечно, если человек  умер некрещеным, а тем паче – сознательно неверующим, если  в земной жизни не принадлежал к Церкви Христовой, то после смерти его насильственно к Церкви не «пристегнешь»,  в записках на проскомидию его имя не пишут – но самим-то родным и близким, тем, кому судьба усопшего небезразлична, молиться о нем надо – и дома, и в храме – самим, в том числе и во время панихиды (молитву в храме, в евхаристическом собрании, совершает вовсе не только один батюшка, но  в с я   Церковь, все предстоящие).

Коли мы сами христиане – это наш христианский долг во исполнение заповеди Божьей о любви к ближнему.

Он ушел из земной жизни в тяжких грехах, нераскаянным? Что ж, предоставим его Богу и суду Божию, сколь праведному, столь и – в отличие от нашего с вами суда –милосердному. Об этом нам на каждом богослужении напоминает Церковь словами одной из ектений: «Сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим».

* * *

Заупокойная служба. Поют по крюкам.
Или голоса так свежи, или это
Умерший так стремительно уходит,
Но в тесной часовне ветер поднялся невидимый.
Шевелит листы старинной книги,
Пылают над строками, летят киноварные невмы
За умершим вслед.
Пение напряжённо тянется, пока может
Поддерживать душу, уходящую ввысь
Ступенями мытарств. И вот – дальше стоп.
Предел. Тончают,
Глохнут нёбные кратиматы.

Мы – дети, а взрослые – наши умершие.
Мы в их прошлом живём.
Никому не вернуться в детство.
То-то я замечаю,
Насколько наш мир мал, прост, шаток,
Ярок, аляповат – манеж для игр
При постоялом дворе! Особенно
В сравнении с тобой, живой смертный голос,
В следовании за умершим сам истаять готовый,
Ветреною весной в часовне поющий
Славу незнаемому, отчаянно чаемому
Превечному Богу.